«У меня появились мягкость, приятные округлости тела, даже вес прибавился. И только я начинаю принимать себя такой, меня утверждают сразу на два проекта: во второй сезон «Гадалки», где я должна быть худющей, и на главную роль в «Статье 105». Моя героиня — главный следователь, неулыбающаяся, замкнутая Катя. Начинаю читать сценарии, а внутри меня все сопротивляется: я так долго шла к своей женственности, и тут снова маскулинные характеры».
На любых актерских курсах учат: актриса не должна много думать головой. Если режиссер сказал: «Иди к тому дереву и поваляйся возле него», не надо задавать вопросов: «А как? А для чего?» Актриса умирает, когда начинает анализировать: становится клишированной, неживой. Так что просто делай, а тело само подскажет. Кто бы мне, 30-летней, тогда сказал, что в жизни многое работает по тем же законам...
Я вернулась из Лос-Анджелеса в свою съемную московскую квартиру на «Рижской» и увидела его вещи. После восьми лет отношений на расстоянии мы решили наконец съехаться. Несколько коробок, чемодан — в голове тут же стали всплывать картинки из прошлого.
Мы познакомились, когда я еще училась в актерской студии в Риге, а начали встречаться, когда стала студенткой ВГИКа. Он работал дизайнером интерьеров и в качестве хобби занимался музыкой — у него была своя группа. Вместе мы пережили многое: мои неудачи, потом большой успех — это ведь тоже надо сдюжить. Особенно мужчине. Особенно творческому.
После «Дневника доктора Зайцевой» я была «на волне». Его же дизайнерская карьера, наоборот, больше напоминала тихую гавань. В Латвии, как и во всем мире тогда, грянул финансовый кризис. У Вадима он совпал с кризисом творческим. Четыре года, ровно половину того времени, что мы были вместе, он находился в затяжной депрессии. Наши многочасовые разговоры по скайпу стали часто заканчиваться ссорами, обидами. Живи мы вместе, все можно было бы решить простыми объятиями. А тут как? Я ему: «Как дела?» — из Москвы. Он мне: «Нормально», — из Риги. Тут бы мне поставить ультиматум: «Слушай, реальность такова: я — тут, ты — там. И мне такая история не подходит, давай что-то решать». Но я так не могла, не умела. Поэтому с вопросом о его переезде ко мне старалась не давить. Мне казалось, что я, как мудрая и понимающая женщина, поступаю правильно. А на деле лишь срывала пластырь с кровоточащей раны — медленно, мучительно, больно...
После нескольких лет аккуратных намеков Вадим наконец сдался. Новую главу наших отношений мы решили открыть сразу после того, как я вернусь из Америки. В Лос-Анджелес я ехала учиться актерскому мастерству у знаменитого голливудского коуча Иваны Чаббак. Но помимо того, что она классный мастер, Ивана оказалась еще и офигенным психологом — разворотила меня так, что по возвращении в Москву я сразу позвонила Вадиму. «Не приезжай. Вещи потом заберешь», — сказала ему, обрывая последнюю ниточку, которая нас связывала.
Понимала, что здесь, в Москве, ему нужно будет время, чтобы освоиться. А я уже дошла до предела. Не могла ни любить, ни терпеть, ни поддерживать. А главное, я просто не понимала, зачем мне этот мужчина.
Есть такая прекрасная фраза: «В отношениях мы сходимся травмами». Изголодавшись по заботе, которую все эти годы так не смогла почувствовать от Вадима, я притянулась к другому мужчине, который эту заботу смог мне дать. Все мои проблемы решались буквально по щелчку пальцев. Я удивлялась: а так тоже бывает? Живительная влага упала на мою сухую почву, и я впитывала ее с жадностью. А когда все улеглось, вдруг поняла, что круто запуталась. Мне стало страшно, что совершила фатальную ошибку, расставшись с любимым человеком, быть может, предначертанным мне судьбой. Я же такая — у меня все на всю жизнь. Если выбираю мужчину, мне не нужно прыгать туда-сюда. Уверена, Вадим был бы прекрасным папой. Каким мужем — кто знает, а папой — замечательным.
Все эти мысли разрывали меня. Я сильно похудела — из хорошенькой, с формами доктора Зайцевой превратилась в тощую стерву с длиннющими белыми волосами. И именно такой меня утверждают на роль в «Гадалке». Мы очень часто говорим, что успех приходит только на энергию и витальность, на то, что ты находишься не в позиции жертвы. А оказалось, что и на такое притягивается. На пробах я излучала холодный секс — и это было то, что нужно. А в жизни...
Однажды вернулась домой, села на кровать — и меня накрыло первой в жизни панической атакой: я стала задыхаться. Кортизол рванул вверх так, что не соображала, что делать. Маленькими вздохами пыталась ухватить ускользающий воздух. Мой кот Пиу сидел напротив и смотрел на меня с ужасом. Вдруг в голове промелькнула мысль: «Яна, тебе просто нужно с кем-то поговорить». Бросаюсь к телефону, набираю номер своей подруги детства Вики — мы с ней дружим уже 30 лет, с первого класса латвийской школы вместе. Только я уехала в Москву поступать, а она — в Стокгольм. И до сих пор там живет с семьей.
Несмотря на поздний час — а было уже глубоко за полночь, — она взяла трубку.
— Просто поговори со мной, — пытаюсь сказать я, но выходит какая-то мешанина из букв и звуков.
Вика сразу «выкупила», что происходит, и стала отвлекать разговорами: «А помнишь, мы с тобой в прошлом в Москве ходили туда-то сюда-то...»
— Д-да! — отвечаю.
А про себя думаю: «Блин, у меня такая проблема сейчас, а она какие-то глупости спрашивает». Но именно эти глупости и вывели меня из оцепенения.
— Слушай, — говорю ей, — у меня сейчас четыре дня выходных между съемками, я к тебе прилечу.
Билет, самолет, Стокгольм. Ночью в квартире Вики мы пьем вино, слушаем «Сплин», «Наутилус», долго разговариваем — все как по классике, как в юности, когда страдаешь по какому-нибудь мальчику. Наутро после таких посиделок как рукой все снимало. Но я просыпаюсь — так же плохо.
«Понятно, — говорит Вика. — Тогда поехали...»
Я была в таком апатичном состоянии, что даже не поинтересовалась куда. Еле дошла до машины, каждый шаг мне давался с таким трудом, как будто я взбираюсь на вершину Эвереста, настолько сил не было. Теперь понимаю тех людей, которые в депрессии с дивана встать не могут. Это действительно сложно: гормоны работают так, что ни серотонина, ни дофамина — гормонов счастья — нет. И жизненных сил — соответственно. И самый бесполезный совет, который в этот момент можно дать, — перестать дурью маяться и пойти поработать. Это не апатия, которую можно так вылечить, тут уже нужны специалисты.
Вика привезла в спальный район Стокгольма. Совершенно такой же, как и все остальные спальные районы — чтобы вы не думали, что там повсюду готика и романский стиль. Заходим в какой-то дом, поднимаемся по лестнице, дверь открывает женщина с котом, черным как смоль. Вика толкает меня в квартиру и закрывает за мной дверь. Я в шоке. Незнакомая женщина улыбается.
— Привет, Яна. Я Инна, психолог...
— Не-не-не! Что за бред! Меня обманным путем сюда заманили! — Я пытаюсь справиться с дверным замком, чтобы сбежать, но ничего не выходит.
Даже не пытаясь меня остановить, Инна продолжает тем же спокойным тоном.
0
66.00
