ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Янв. 15, 2016

Только начали беседу, запиликал телефон — на связи Иркутск, Государственный аграрный университет имени А.А. Ежевского. Вуз назван в честь знаменитого земляка прижизненно — редчайший случай. Руководство докладывает: с «Ростсельмаша» прибыла кабина новейшего комбайна, будем учить студентов. Александр Ежевский мигом вносит рацпредложение — смастерить на базе новинки виртуальный компьютерный тренажер, «как у военных летчиков». Чтобы молодые люди обучались владению техникой в условиях, максимально приближенных к полевым: «Перед отраслью поставлены масштабные задачи, — подытоживает Ежевский, — расслабляться нельзя».

культура: Президент потребовал от российского АПК к 2020 году стать крупнейшим мировым поставщиком продуктов. Что для этого требуется? 

Ежевский: Задача действительно грандиозная, сравнимая с освоением целины. В оборот необходимо ввести более 40 миллионов гектаров ныне не используемых земель, заброшенных за последние два десятилетия сельскохозяйственных угодий, чтобы полностью обеспечить прежде всего внутренний рынок отечественным продовольствием.

Дело в том, что мы даже не вышли на уровень 1990 года по производству продуктов питания. Тогда в РСФСР получили 117 млн тонн зерна, в СССР — более 200 млн тонн. А сегодня РФ собирает чуть более ста млн тонн, думаю, еще и с существенными приписками — отчетности-то нет. На душу населения молока и молочных продуктов тогда приходилось 386 кг в год, строго по нормам, сейчас — только 247 кг. А ведь именно с этого и начинается Родина — с кружки молока и куска хлеба. Поэтому заявления о том, что в Советском Союзе были серьезные перебои с продовольствием, — ложь. В рабочих столовых выбор блюд оставался богатым, еда была качественной. Ведь питание — едва ли не самое главное в жизни. Можно ходить в одном костюме, но три раза в день садиться за обильный стол.

РФ ежегодно тратит более 40 млрд долларов на импорт продовольствия, причем порой некондиционного. Устранение этой проблемы — приоритет государственного значения. Однако когда мы рассматриваем пути решения, то утыкаемся в тупик. Как известно, половина успеха в сельском хозяйстве — селекция, семенной материал, породы скота. Оставшиеся пятьдесят процентов — механизация. В результате отсутствия должного количества техники Россия ежегодно теряет более 20 млн тонн зерна, миллион тонн мяса, 7 млн тонн молока. Производительность труда в нашем АПК в 6–9 раз ниже, нежели в западных странах, а энергозатраты — в 2–3 раза выше. Плюс мы расходуем по 60 млрд рублей для поддержания устаревшего и сильно изношенного машинно-тракторного парка в работоспособном состоянии. Хотя на селе, возможно, скоро никого не останется: каждый год полтора миллиона человек, в основном молодежь, уезжает в города.

культура: Но ведь машиностроительные мощности СССР были избыточными... 

Ежевский: Отнюдь. Когда в декабре Владимир Путин вручал мне орден, я выступил на тему выполнения его поручения. В СССР мы имели 3,5 лошадиных силы на гектар пашни, теперь в РФ — 1,5 л.с./га. При этом в США — 8 л.с./га, в Евросоюзе — около 5–6 л.с./га. Таким образом, энерговооруженность сельского хозяйства необходимо быстро и более чем в два раза повысить.

Вот еще грустная статистика. В Штатах — 26 тракторов на тысячу гектаров, в Канаде — 16, в ЕС вообще 85, даже в Белоруссии — 9,3. А у нас — всего 3,6. Аналогичная ситуация и по зерноуборочным комбайнам. Почему мы теряем 20 млн тонн зерна? Именно поэтому — нет техники, не можем вовремя все убрать и вывезти. Вместо положенных 7–8 дней уборочная затягивается на месяц-полтора, хлеб уходит под снег. В РСФСР работали 1 365 000 тракторов, сейчас осталось 420 000, тогда мы имели 407 000 зерноуборочных комбайнов — ныне только 120 000. Более того, есть прямая зависимость между урожайностью и энерговооруженностью. Так, в США собирают 72,4 центнера с гектара, в ЕС — 51 ц/га, у нас — 23 ц/га.

культура: Способна ли современная российская промышленность обеспечить аграриев недостающей техникой? 

Ежевский: Да, и это несмотря на то, что многие заводы закрылись. Мощности недогружены, увеличить производство в пару раз — не проблема. Но и этого уже недостаточно. Ведь на селе почти нет денег, чтобы закупать новые машины. Виной тому пресловутый диспаритет цен: ГСМ, электроэнергия, газ, запчасти, техника дорожают, а закупочные цены на продукцию сельского хозяйства остаются прежними или даже снижаются. Да, стоимость продовольствия растет еще быстрее, но крестьянам от этого ничего не достается. Прибыли оседают в карманах посредников, различных «зернотрейдеров» и прочих торгашей. При этом кредиторская задолженность села — свыше триллиона рублей!

Требуется полномасштабная поддержка АПК. Согласно Постановлению правительства РФ №1432 в 2015 году на субсидирование покупки техники требовалось 8 млрд рублей, но дали только 1,9 млрд. Крестьянам не на что покупать новые машины, и это главная беда.

культура: А насколько сельхозтехника, которая выпускается в РФ, удовлетворяет современным требованиям? 

Ежевский: Конечно, машиностроению тоже нужно и повышать качество, и осваивать новые технологии. В отрасли хватает прозябающих заводов, по сути, у нас осталось лишь три лидера — «Ростсельмаш», «Санкт-Петербургский тракторный завод» и «Воронежсельмаш». Первый осенью в Ганновере представил новый комбайн RSM 161, я сам за его рулем сидел: для комбайнера — отличная машина. И немцы, кстати, образец очень высоко оценили.

культура: Ничего, что «Ростсельмаш» использует импортные комплектующие, в том числе двигатели? Ежевский: Это горькая правда — 30–40 процентов деталей завозятся. И особенно неладно в государстве с моторами. Отмечу, что так было не всегда. К примеру, Барнаульский моторный завод в советское время ежегодно давал до 156 000 дизелей для тракторов и комбайнов, нынче — только 700 штук. Да и элементы трансмиссии, другие агрегаты тоже требуются, а их нет. Нужно, повторюсь, заново налаживать производство по всей цепочке.

Но как? Станкостроительные заводы продолжают закрываться. Нет отечественных подшипников: в СССР производилось порядка 70 000 металлообрабатывающих станков в год, теперь — менее четырех тысяч, да и то на заграничном материале. Станкостроение подорвано, а ведь оно — становой хребет промышленности, в том числе и сельскохозяйственного машиностроения. Нужна и электроника — у нас ее почти нет, приборостроение также подорвано.

Но запускать процесс замещения импорта, я думаю, все-таки нужно со смены приоритетов, с пересмотра моральных ценностей общества. В СМИ — одна чернуха, драки, убийства, смакование какой-то грязи, обсуждение преимуществ «сладкой жизни». Где рабочий класс и пролетарские ценности: порядочность, сознательность, солидарность? О производительности труда никто не говорит, слов таких даже не знают.

И никто ни за что не отвечает. Два года назад Владимир Путин объявил о необходимости создания 25 млн новых высококвалифицированных рабочих мест. И все — молчок. Кто за выполнение этой программы несет ответственность, сколько специалистов трудоустроено? Никто не знает.

культура: Вы собственными глазами видели индустриализацию 30-х, очень удивившую мир. Поделитесь рецептами. 

Ежевский: Для начала необходимо в корне изменить финансовую политику. Минфин и Центробанк должны работать на промышленность, а не на спекулятивный капитал. Мы деньги от продажи нефти и газа отвозим за океан, покупаем там малодоходные ценные бумаги, а потом ищем, где бы занять «на жизнь». При этом кредитные ставки для отечественного бизнеса — сумасшедшие, в таких условиях развитие попросту невозможно. В итоге деньги уплывают в офшоры. Сколько говорили, что это нужно прекратить? Но в прошлом году снова 150 млрд долларов вывезли. Де-факто мы своими деньгами развиваем западные и прочие экономики, а российской ничего не достается.

В основе экономической политики, считаю, должно быть то, что, говоря образно, можно потрогать руками. Мощности, объекты, инфраструктура. Пройдет еще 15–20 лет, и нефть либо закончится, любо ей найдут замену. И тогда мы останемся на бобах. Поэтому единственный рецепт — срочная индустриализация, не на словах, а на деле, наведение порядка в финансовом секторе, снижение налогов и кредитных ставок.

Тогда, в 30-е, целый мир был против нас. И нам требовалось пройти вековой путь за десять лет. Мобилизовали резервы, стиснули зубы, напрягли жилы. Сталинградский тракторный завод — гигант! — за год построили. Сейчас в это мало кто верит, дескать, чудеса. Закладывали основы, фундамент всей экономики, строили важнейшие производства. Только поэтому и победили затем в Великой Отечественной.

Сегодня международная обстановка тоже напряженная, требуется новая индустриализация, и опять в кратчайшие сроки. Причем провести ее гораздо проще — деньги-то есть. Но ими нужно правильно распорядиться, изменив финансовую политику и направив резервы на развитие отечественной экономики, а не в США.

культура: И как это сделать, если конкретнее?

Ежевский: Нужно, наконец, внятно сказать, куда плывем. Если неизвестна пристань, никакой ветер не будет попутным. То есть прежде всего необходимо ввести планирование — хотя бы индикативное, поставить четкие цели, создать систему ответственности кадров. И, повторюсь, определиться с вектором, понять, что мы строим? Капитализм, социализм, капиталистический социализм, госкапитализм, демократию, либерализм? И не медлить: ведь «краник» в любой момент могут перекрыть какие-нибудь очередные санкции; и тогда есть-пить нам станет нечего.

культура: Группа депутатов Госдумы недавно инициировала законопроект, предусматривающий введение в Уголовный кодекс статьи о вредительстве. Все действительно так плохо? 

Ежевский: Насчет сознательного вредительства утверждать не буду, а вот абсолютно неграмотная экономическая политика имеет место. А как назвать действия Центробанка и Минфина, я даже и не знаю. Пока, при нынешнем курсе на главенство нефти и газа, будущее России туманно...

культура: А есть ли кадры, которые, как известно, «решают все» — люди, способные встать во главе новой индустриализации? 

Ежевский: Кадры пока есть. Но через несколько лет уйдут ветераны, затем советские специалисты, а что потом? Нам некому передать свой опыт. Довольно большой отряд молодых людей вообще ничем, кроме легких денег, не интересуется. Будет ли Россия через 15–20 лет? А наплевать! Им дай все и сразу. Машину, квартиру, дачу, предметы роскоши.

Мы строили — коммунизм, социализм, подлинное общество равных возможностей. Было тяжело, не все получалось, но были цели, мы к ним стремились. Учились, работали, мечтали о светлом будущем. И что? Можно, конечно, смеяться над нашим личным аскетизмом, но страна-то, по сути, до сих пор живет тем, что возвели мы — несколько поколений советских людей.

культура: Выходит, советская плановая модель была правильной?

Ежевский: Именно так. На Западе каждый президент корпорации имеет планы на десять лет. Компании поменьше руководствуются пятилетками, директор завода мыслит трехлетним планом. План, как правило, ежегодный сверстан, скажем, в Японии и для простого рабочего. Между прочим, это все они переняли у советской системы.

культура: Александр Александрович, Вам — сто лет. Но Вы каждый день на работе, полны сил, энергии. Это тоже результат какого-то личного планирования? 

Ежевский: А как же! Для меня работа — насущная потребность. Живу от цели к цели, а когда таковые есть, то будущее осознанно и прозрачно. Движение — всегда и во всем. Более четверти жизни я провел в кресле министра, а на служебной «Чайке» никогда не ездил, на работу — пешком. И сегодня стараюсь на своих двоих передвигаться, в день прохожу не менее 6–8 километров.

Жизнь — это как езда на велосипеде. Пока крутишь педали — держишь равновесие; остановишься — упадешь. Такая вот у меня философия. Лифтами даже стараюсь не пользоваться: три ступеньки — вдох, еще три — выдох. Диету соблюдаю, утром творог с медом и каша на молоке. А вот обед совершенно нормальный, обычные блюда.

культура: Вам довелось поработать со многими историческими фигурами. Кто наиболее запомнился? Ежевский: Запомнились все: брежневское Политбюро помню, как живое. Но особенно благодарен судьбе за встречу с Косыгиным. Мы познакомились в командировке. Меня только назначили замом в министерство тракторного и сельскохозяйственного машиностроения, а Косыгин на тот момент занимал пост министра легкой промышленности. В Узбекистан мы ехали разбираться в проблемах механизации уборки хлопка. Тема, правда, не моя, в хлопчатнике почти не смыслил. Зато Алексей Николаевич, напротив, был в курсе всех нюансов. Помню, прилетели вечером, я тут же пригласил руководителей наших заводов, их было в Ташкенте четыре. Целую ночь до семи утра постигал азы уборки «белого золота», ездили к посевным площадям, при свете фар мне там показывали на пальцах что да как, потом на предприятиях еще устройство машин объясняли.

Утром уже с Косыгиным выезжаем на поля, решать вопросы на месте. Идет обсуждение, я особо не высовываюсь, есть, мол, и другие знающие люди в делегации. И тут Алексей Николаевич спрашивает о переходе с вертикальной машины на горизонтально-шпиндельную. Вокруг замешательство, один я неожиданно для самого себя начинаю петь соловьем. Косыгин выслушал и говорит: «А откуда, вы, товарищ Ежевский, все это знаете?» Пришлось объяснять, что ночь потратил на хлопкоуборочную технику и технологии. Он меня по плечу похлопал: «Молодец, вот таким ответственным всю жизнь и оставайся. Дерзай, всегда смотри вперед, изучай что-то новое». Вот напутствию Косыгина я до сих пор и следую.