Что есть коррупция и почему она возникает? В этом разбирались эксперты в ходе круглого стола, проведенного в студии сетевого вещания «ВМ».
Министерство юстиции хочет смягчить законодательство о противодействии коррупции, предложив не наказывать чиновников за несоблюдение установленных запретов, ограничений и требований «вследствие обстоятельств непреодолимой силы». Участие в разработке этих поправок приняли также Минтруд, МВД, Генпрокуратура и Следственный комитет. В документе отмечается, что иногда соблюдение ограничений и запретов, требований о предотвращении или урегулировании конфликта интересов невозможно в силу объективных причин. В таких случаях Минюст предлагает не наказывать чиновников за коррупцию, однако не приводит примеры подобных причин.
— Вся причина — некорректное поведение госслужащих и ряда корпораций, — говорит политический эксперт, гендиректор Центра политической информации Алексей Мухин. — Я имею в виду роскошь при использовании государственных средств. Недавно новый глава Счетной палаты Алексей Кудрин констатировал, что нецелевой расход госсредств поднялся с одного до двух триллионов рублей (за статистический год — «ВМ»).
Политолог привел примеры: недавно «Транснефть» закупила новый роскошный офис. Но это не частная компания, а государственная. Недавно все издания облетели фотографии великолепных чертогов Пенсионного фонда России в столице и других городах. Настолько великолепных, что многие граждане посчитали: можно не поднимать пенсионный возраст, вместо болезненной реформы достаточно продать эти хоромы.
— Коррупция — это образ жизни, — продолжил эксперт, — и его необходимо менять! Нужно создать в обществе обстановку нетерпимости к явлению. И тогда со временем коррупционеры перестанут быть героями светских новостей.
Возразить Алексею Мухину сложно: конечно, корень многих проблем, болезней общества, в том числе и коррупции, лежит в воспитании. Однако параметры работы государственной машины требуют справиться с проблемой быстрее, чем сменятся поколения активно трудящихся на госслужбе.
Сохранить костяк службы
Глава Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов считает, что законы о противодействии чиновному мздоимству в России развиваются, и довольно быстро. Как и практика применения этих законов.
— Конечно, с каждым месяцем растут должности тех, кого арестовывают по обвинению в коррупционных преступлениях, суммы изъятого у них в доход государства исчисляются десятками миллиардов, — говорит он. — Но надо понимать, что коррупция — это бизнес. Очень многие приходят на госслужбу для торговли своими функциями, чтобы наживаться на избыточно трудных процедурах.
Вот здесь Кабанов и видит возможность быстрого (относительно) решения: отменять избыточные процедуры. Так, как на улицах Москвы инспектора с жезлом заменила камера, бюрократов в ведомствах — система одного окна в МФЦ и так далее. То есть эксперт настаивает: вместо слабого человека нужно технологичное решение. Это продолжение и развитие известной идеи о том, что для победы над коррупцией корыстного человека можно заменить неподкупным роботом.
Впрочем, глава Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов снизил накал обсуждения, когда уточнил, что поправки Минюста направлены не на то, чтобы освободить казнокрадов и взяточников от уголовной ответственности, а, наоборот, сохранить нормальных работников для госслужбы, дав ведомственным комиссиям возможность не увольнять их за небольшие нарушения, которые не являются тем, что у нас называют словом «коррупция».
Жена — причина коррупции
Например, есть случаи, когда недавно поступивший на госслужбу чиновник не может закрыть счет в швейцарском банке из-за того, что там надо быть лично, а за границу ему в связи с санкциями ехать нельзя. Встречается и другая причина увольнений: разведенная супруга не желает предоставлять декларацию о доходах. Она, например, оскорблена и увещеваний слушать не хочет. Или еще: в селе половина жителей являются родственниками, один из них — глава поселения. Действующий закон автоматически запрещает всем остальным заниматься в этом муниципальном образовании бизнесом. Как в этом случае развести конфликт интересов? Бывают и другие ситуации, например, попадание на больничную койку не дало чиновнику возможности предоставить декларацию в срок. За это его могут уволить — закон не предусматривает отсрочки.
По уверениям Кабанова, Минюст написал поправку именно об этом. А вовсе не о лояльности к коррупционерам. То есть в данном случае речь идет о техническом документе, а вовсе не о покрытии должностных преступлений. Причем эти обстоятельства будут важны не для судов, а для ведомственных антикоррупционных комиссий, куда входят представители общественных организаций. Именно комиссия занимается первичной проверкой декларированных доходов и делает выводы, обычно непредвзято. До прокурора дело доходит позже, если комиссия действительно выявила преступление.
— Я поддерживаю эту позицию — мы в данном случае видим уточнение законодательства, которое до сих пор сохраняется в «сыром» виде, — считает глава Антикоррупционного комитета Московской области Сергей Королев. — Думаю, важно увидеть итоговый перечень этих обстоятельств непреодолимой силы, понять, где и в чем законодатель пойдет навстречу применителям права.
Юрист Олег Павлович удивился, почему Минюст вообще прибег к понятию «непреодолимая сила». Адвокаты знают: чтобы оправдать нахождение в больнице, на них ссылаться не нужно. Обычно под ними принято понимать наводнения, землетрясения, техногенные ЧП, оккупацию территории, извержения вулканов и иные внешние обстоятельства, препятствующие государственному служащему исполнить свой долг вовремя и на должном уровне.
— Непреодолимая сила — не отмена чего-либо, а только объяснение отсрочки, — разъяснил Павлович. — Например, из-за размытой дороги не смогли поставить товар. Но его поставят, когда дорога будет исправлена. Форс-мажор — не освобождение от обязательств. Непонятно, уволят ли чиновника, если он совершит нарушение после того, как выйдет из больницы?
Тендер на скрепку
Отдельная история, одновременно защищающая от коррупции и плодящая юридически запутанные ситуации — система государственного заказа. Ни одна бюджетная организация не может купить товар или услугу без открытого конкурса.
Из этой системы проистекает, к примеру, уголовное обвинение руководителя «Седьмой студии» режиссера Кирилла Серебренникова.
Прокуратура и следствие, как известно, вменяют ему и его подчиненным хищение бюджетных средств путем обналичивания, а он в ответ доказывает, что как режиссер не мог сделать и шага из-за необходимости все закупать и оплачивать через систему госзакупок.
— Обыватели уверены: все чиновники — воры. Уверяю, далеко не все, — рассказал руководитель Центра размещения госзаказа Александр Строганов. — Есть известный пример: вновь назначенный директор дома-интерната вечером 31 декабря обнаружил, что воспитанников нечем кормить — не закуплена еда. Он заключил под Новый год договор на срочную постаку еды со своей женой, владевшей двумя магазинами. Уголовное дело длится уже два года. По сведениям Строганова, подобных случаев немало. А то, что это случилось в канун праздников, к форс-мажорным обстоятельствам по закону не относится. Впрочем, юристы возражают: описанная ситуация относится к так называемым случаям крайней необходимости — директор спасал здоровье доверенных ему воспитанников.
Однако «казус Юрия Деточкина» (главный герой старого фильма «Берегись автомобиля». — «ВМ»), когда человек по закону виноват, но не виноват по справедливости, понимание вызывает далеко не у всех. Все же правоприменители — сотрудники следствия и прокуратуры — обязаны действовать по закону. И применять только те смягчающие и отягчающие обстоятельства, которые в законе прописаны. Кстати, это случай театрального режиссера Серебренникова. Участники многомесячного процесса все время перекладывают ответственность за принятые ранее решения друг на друга. Кстати, экс-глава Кировской области Никита Белых также утверждал на суде, что деньги, которые у него вынули в 2016 году прямо из рук за столиком ресторана, тоже были обналиченными средствами для решения важнейшей областной проблемы.
Теневые полномочия
— Конечно, следствие должно вестись строго по закону, — считает политолог Алексей Мухин. — А вот судья имеет возможность вынести по делу решение, основанное именно на справедливости. У него есть возможность увидеть излишне строгое, жестокое обвинение и отличить спасение жизни детей от должностного преступления.
Эксперты подняли и тему размытой ответственности и нечеткого деления полномочий внутри ведомств и министерств с департаментами. Как выясняется из судебной практики, она часто помогает виновным запускать руку в государственный карман, а после этого успешно уходить от ответственности.
— Вот тема закупок в сфере современных технологий считается одной из наиболее «откатоемких», там взятки достигают 60–80 процентов от суммы контракта, — пояснил Кабанов. — Но разделение полномочий между начальниками и их заместителями либо не прописано в документах, либо прописано нечетко. В результате, когда прокуроры показывают начальнику его подпись под завышенным контрактом, он имеет возможность свалить на заместителя. Мол, «мне замы в день приносят по пятьдесят бумаг, я что, все их читать и проверять должен?»
Однако сомнения могут быть в уме людей прямых и честных. А вот изворотливость преступников из числа государственных служащих в погонах и без таковых даже не обсуждается. Беда в том — и эксперты согласились с этим, — что всеми «обстоятельствами», которые оправдывают невиновных, могут воспользоваться и виновные, чтобы скрыть коррупционное преступление. Например, если Минюст решит, что оскорбленная бывшая супруга (супруг. — «ВМ») — это уважительная причина для сокрытия имущества в декларации чиновника, этим обязательно воспользуются. Так же, как и лазейкой, позволяющей затянуть с декларацией или закрытием счетов (или продажей бизнеса) по причине болезни.
Работающие и неработающие законы
— У коррупции есть мотор — алчность конкретного человека, — убежден Алексей Мухин. — И раньше многие соизмеряли величину взятки и риск получить срок. То есть, мол, можно отсидеть лет пять, зато дети будут жить, не нуждаясь ни в чем.
Против таких воззрений есть только один инструмент — конфискация имущества и преступно нажитых доходов. Причем, как напомнили эксперты, когда статьи о кратной конфискации имущества у преступника и близкого ему круга лиц обсуждали в парламенте, это поначалу не вызвало переполоха.
Возможно, десять лет назад коррупционеры вообще не верили в «посадки». С тех пор ситуация изменилась. По крайней мере наглого вымогательства мелких взяток сейчас почти не встречается.
— Те средства, которые государство сейчас конфискует, предлагают отдавать в Пенсионный фонд (ПФР), — рассказал Кирилл Кабанов. — Правда, что делать с теми средствами, которые изымают у чиновника ПФР? Получится круговорот!
Сергей Королев напомнил, что есть и неработающие нормы. К примеру, обязательное декларирование чиновниками полученных ими подарков стоимостью от 3 тысяч рублей со сдачей в антикоррупционные комиссии.
— Из-за спешки есть проблемы, вспомним громкую норму про подарки, — напомнил общественник. — Я не знаю случаев принятия этих подарков уполномоченными комиссиями. Как и их оценки, дальнейшей передачи. Закон не действует.
Проблема, как выяснилось, в том, что в законе попросту не описан порядок передачи и распоряжение Росимуществом этими ценными подарками. Поэтому сейчас решили по-другому: чиновникам запретили принимать подарки стоимостью выше трех тысяч рублей. Советуют обходиться канцелярскими товарами и ручками. Как при этом оценивать скакунов, которых очень любят дарить госчиновникам в нескольких регионах России, вообще неясно.
«Понять» или «расстрелять»?
— Чиновники — люди, берущие на себя ответственность за чужие жизни! — напомнил Мухин.— Когда закон закручивает гайки в вопросе коррупции, часто бывает откат — мол, они тоже люди, давайте относиться к ним по-человечески. А не надо их жалеть и создавать им комфортные условия!
«Непреодолимой силой» не может быть ни красота подарка, ни жалость, ни боязнь начальства, отдавшего преступный приказ. Так, к примеру, бухгалтер, которая за полгода до пенсии поддалась на давление начальника, угрозы увольнения и подписала коррупционный документ, может (и будет, скорее всего) обвинена в совершении преступления из ложных карьерных побуждений.
Эксперты подметили: очень многие печальные судебные истории вроде бы показывают — у ведомств есть огромное число излишних контрольных полномочий. Соответственно, руки тянутся их упростить. Но как только это начинают делать на практике, ситуация скатывается к беззаконию. Грань между снижением контроля и анархией оказывается очень тонкой.
— Общественные эксперты при обсуждении помогут прокуратуре и Минюсту поймать, увидеть эти лазейки, — полагает Кирилл Кабанов. — У прокуроров есть уже наработанная правоприменительная практика, а общественники поделятся своим видением.
Эксперты «ВМ» сошлись на том, что в России привыкли рассматривать болезненные вопросы не с позиций технологий, а с позиций эмоций. Особенно вопросы коррупции. Из-за этого пока невозможно найти общественный консенсус: одни требуют «расстрелов и посадок», другие что надо «понять и простить».
0
10.00
