ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июль 9, 2015

Но махина люксового отеля «Опера» и щедрое освещение проспекта сводят на нет революционный пафос — «Опера» заливает светом даже баррикады. Аркадию звонят. Он отвечает «Чэ» — по-армянски это значит «нет».

— Жена, — поясняет Меликян. — Сказал, не приеду.

Как я могу уехать, если вот эти, — он показывает на парней лет 18–23, обернутых в армянские флаги, — только и делают, что глупости?

Манифестанты делают то же, что всегда. После речевок на армянском заводилы лет восемнадцати в белых футболках с принтом Armenia скандируют «Позор!» Но улица смотрит на них уныло. Причина вялой реакции окружающих — в развернутом плакате на русском языке «“Вести”, НТВ и Первый — в … !»

— Сами подставились, — говорит Меликян. — Зачем твердить, что у нас Майдан, с подтекстом, что мы против России?

Однако тут же направляется к толпе, чтобы вырубить громкоговоритель и убрать плакат. Темпераментные революционеры минут тридцать не могут договориться. Плакат поднимают еще выше. Наконец гул противостояния заглушают национальные танцы у баррикад.

— Бангладеш, — вернувшись, разводит руками Аркадий. — В центр вырвались. Я сам оттуда.

Бангладеш — это спальный район Еревана, откуда у молодежи, как правило, два пути: в Россию на заработки или в безработные. Те, кто пришел на баррикады, — можно сказать, активная часть общества. Они смогли найти третий путь — мелкого бизнеса. Как, например, Меликян, который купил кафе-мотель у дороги на выезде из Еревана и взял на работу соседских мальчишек. Это их он уговаривал снять антироссийский плакат.

Рост энерготарифов поставит крест на его заработках, считает Меликян: при средней зарплате в 150–200 тысяч драм (350–400 долларов) у обывателя более 50 тысяч уходит на оплату электричества. А у предпринимателя — больше трети доходов. Планировавшееся повышение энерготарифов на 16% с 1 августа, а затем еще на 40% до конца года светит мелким бизнесменам разорением и возвращением к той же развилке: в Россию или в никуда.

— Я семь лет жил в Екатеринбурге, — говорит Меликян, — у нас так, заработками в России каждый второй живет. Зачем рубить сук, на котором сидим? А ваши СМИ, не поняв что к чему, Майдан у нас нашли. Мы же открыто говорим: российская энергетическая компания спровоцировала у нас протесты, а ваша власть подставляется, поддерживая наше руководство из карабахского клана. Оно ловко играет на противостоянии России и Запада, кормится отовсюду, а нам надоело смотреть, как оно вместе с вашими ворюгами жирует за наш счет. Что здесь русофобского?

К нам подходит случайный прохожий, услышавший разговор:

— Мне другое непонятно, — делится он впечатлениями от жизни в Туле. — Там постоянно растут тарифы на свет. Его в Тулу подает компания, зарегистрированная на Кипре. Ее бенефициар — Аркадий Вексельберг. Я, армянин, это выяснил, а россиянам неинтересно. Почему? Они покорно платят, хотя им цены называют с потолка. Их беспредел монополии устраивает, нас — нет. И не наша вина, что эта монополия русская.

И правда, почему в России люди не возмущаются постоянным ростом цен на свет? Даже более того, либеральная оппозиция приветствует его как элемент рынка. К концу 2015 года электроэнергия в России подорожает до 30%, на Украине цены уже выросли на 200%. Армянам, выходит, еще повезло, а они протестуют. Может, не только против роста тарифов?

Глубоко за полночь наш разговор прерывает возня возле баррикад. Подходит наряд полицейских. Вместе с активистами они скручивают двоих.

— Пиво пили, — объясняет активист Ваган Минасян. — Потом в драку. Пусть проспятся в полиции.

Швабры и абрикосы

Утро на баррикадах Еревана начинается со швабры, мусоровоза и водомета.

— Брат, — 25-летний полицейский Вазген Ароян останавливает одного из протестующих, раздающего швабры соратникам, — дай мне.

Полицейский берет швабру-метлу и вместе с дворниками и революционерами, завернувшимися спросонья в национальные красно-сине-оранжевые флаги, как в одеяла, принимается за влажную уборку лагеря сидячей забастовки.

— У нас все сочувствуют акции протеста, — объясняет Вазген. — Но никто не хочет грязи политики.

Пройдя за металлическое заграждение, другой полицейский сквозь нейтральную зону и баррикады тащит связку швабр: «Эй, Вазген, передай!»

— Этому наряду полиции мы верим, — рассказывает

молодой функционер оппозиционного движения «Здравствуй, Ереван!» Давид Санасарян. — А вот до них полицейские переодевались в обычную одежду и в толпе играли в сочувствующих. Мы распечатали их фото в форме и написали на них: «Уходите!»

К Санасаряну спешит жгучая брюнетка в форме — поли­цейский-стажер, студентка Ереванского университета Анаит Манукян:

— Давид! Где мешки с мусором? Мусоровоз стоит.

Когда лагерь уже умыт, его обитатели несут полицейским воду и абрикосы. Но жара революционной утопии, а в Ереване под 40 градусов, только начинается. Пика она достигает к вечеру.

Раскол революции

Все началось 19 июня, когда в ответ на решение комиссии по регулированию общественных услуг (КРОУ) и по заявке ЗАО «Электросети Армении», дочерней компании «ИНТЕР РАО ЕЭС» (Россия), о повышении с 1 августа тарифов на электроэнергию на 16% в Ереване началась акция протеста. Она переросла в сидячую демонстрацию. Полиция выдвинула условия: никаких палаток и лишь три дня. Три дня истекли, но власти не вняли демонстрантам. Тогда они пошли к резиденции главы государства с требованиями отменить повышение цен.

Полиция перегородила им дорогу и попыталась разогнать водометами. Демонстранты выстроили баррикады из мусорных баков. Ереван, а вслед за ним еще четыре города — Гюмри, Ванадзор, Аштарак и Абовян — начали бессрочную сидячую забастовку. Днем оборону-дежурство держат активисты, а по вечерам на мятежный проспект Баграмяна стекаются тысячи сочувствующих и зажигают ночь речевками, танцами и песнями. Назавтра все опять повторяется: уборка, танцы, митинги.

Революционный накал сбил президент Армении Серж Саргсян. Он заявил, что повышение цен на электроэнергию откладывается на полгода и что сначала нужно разобраться. Почти сразу участники сидячей забастовки разделились на две группы. Первая, инициированная гражданским движением «Нет грабежу!» во главе с функционером либеральной оппозиционной партии «Наследие» Вагинаком Шушаняном, сначала ушла на площадь Свободы, как того требовала полиция. А затем и вовсе объявила, что уходит с улиц и переводит гражданский протест в форму общественной экспертизы энергоиндустрии — правовой, финансовой и экономической.

Другая группа протестующих — из «Учредительного парламента» и «Фронта армянских женщин» — сразу назвала этот уход ударом в спину.

— Да, мы меняем тактику и стратегию, — говорит Шушанян. — Да, мы ушли с улиц. А оставшиеся провоцируют кровопролитие. Наша задача поднять улицы сохраняется, но в регионах. Поэтому мы едем в Гюмри, потом в другие города. Вслед за уличными консультациями собираемся привлечь регионы к общественной экспертизе деятельности энергокомпании «Электросети Армении».

Шушанян и координатор движения Артур Кочарян предупреждают, что правящая элита пытается представить их радикалами и заболтать суть конфликта.

— Мы этого сделать не дадим, — говорит Артур Кочарян. — Сначала добьемся тактических целей — наказания всех полицейских, которые разгоняли водометами и арестовывали демонстрантов. Потом наши эксперты перейдут к стратегии. Она должна дать ответы на ряд вопросов. Почему провалился тендер Всемирного банка по приватизации «Армянских электросетей» двумя пакетами, из которого выбыла российская компания? Почему потом сети продали неопытной, оффшорной компании «Мидленд ресурс», которая тогда принадлежала депутату парламента Арутюну Памбукчяну? Знал ли президент, что Памбукчян тут же перепродал электросети российской РАО ЕЭС? И почему иностранная компания получила монопольное право на стратегические активы Армении? Наконец, откуда накопился долг у энергокомпании, если народ исправно платит за свет?

— Почему вы отказались задать эти вопросы напрямую президенту, когда он согласился вас принять?

— Практика показала, что мы правы, — отвечает Шушанян. — Прими мы приглашение, это было бы похоже на сепаратную сделку. А так и без встречи президент отложил повышение цен, назначил аудит, да еще и договорился с Москвой о цене на газ в 165 долларов за тысячу кубов вместо прежних 189 долларов. Кроме того, Следственный комитет России передает армянским право­охранительным органам дело об убийстве семьи Аветисян в Гюмри. Окончательно подписывается договор о предоставлении кредита на продление срока эксплуатации Армянской АЭС. Президент грамотно тянет время. Но и у нас есть козыри.

— Какие?

— Не скажу. Рано.

Выходит, подорожание электричества — все-таки повод, а не причина. Все главные претензии протестующих так или иначе связаны с Россией. Дело об убийстве семьи Аветисян — это для России сдача позиций: до этого Москва заявляла, что убийца, солдат-срочник российской базы в Гюмри, будет осужден по российским законам. И очевидное поражение Москвы — согласие выделить кредит на продление срока эксплуатации Армянской АЭС, которую еще в позднесоветские времена закрыли по требованию тогдашних армянских демократов как «еще один Чернобыль». А теперь она снова будет работать на российские деньги.

Пока мы общаемся, с баррикад приходит тревожная весть. Один из двух участников голодовки на сорока­градусной жаре потерял сознание.

Тепловой удар

На проспекте Баграмяна опять темпераментный хаос.

— Хотя бы абрикосы поешьте! — в мегафон упрашивает демонстрантов заместитель начальника полиции Еревана Валерий Осипян. — Это не еда. В голодовку можно.

Корзина с абрикосами от полиции стоит рядом. Но разгоряченная молодежь, уже и сотни человек не наберется, заглушает мегафон скандированием песни группы американских армян System of a Down.

— Диктофоны и мегафоны верните! — сквозь коллективный ор прорывается писк молодой журналистки-демонстрантки. — Тогда и поговорим!

Популярный армянский комик Ованес Азоян с охапкой ромашек курсирует от полицейских к молодежи. И те и другие ромашки, стесняясь, берут, но в недоумении замирают — куда их девать?

На комика коршуном летит грузный мужчина в солидном не по жаре костюме — депутат Национального собрания Армении Никол Пашинян. Они сцепляются так, что демонстранты забывают, зачем они пришли на баррикады. Хор солистов что-то по инерции блеет, но его легко перекрывает мощь площадного красноречия двух мужчин. Полицейские с ромашками в руках близки к ступору. Даже мегафон дарителя абрикосов Валерия Осипяна не шуршит. Наконец полиция разнимает артиста и депутата.

— Где был этот шоу-бизнес, когда глава полиции дал нам три минуты, чтобы убраться с баррикад? — не унимается Пашинян.

Он вспоминает, как 23 июня «живой стеной» между протестующими и полицией встали солисты Национального театра оперы и балета, художники, депутаты парламента. Тогда Пашинян в числе 237 пострадавших попал в полицию и травмпункт. Арестованы были, по разным данным, от ста до ста пятидесяти человек. Позже «живая стена» тоже дежурила на баррикадах. Сегодня в ней нет нужды, убежден Пашинян, но и дарить цветы полиции рано, а может, и не за что:

— Хочу верить, что полиция проанализировала наши аргументы и ссылки на закон о свободе собраний. И нынешний спад напряженности связан с тем, что в законодательстве Армении ясно написано, что пока акция мирная, института ее разгона не существует. Сейчас полиция мечется между угрозами завести уголовные дела по факту присвоения мусорных баков демонстрантами и заботой об их здоровье.

Шоу комика и депутата заставило баррикады забыть о двух продолжавших голодовку парнях. Айк Парикян и Арутюн Арутюнян отказались от еды. Потом, когда люди почти перестали приходить на баррикады, голодающие заявили, что «армяне нас бросили». И тут один из них потерял сознание.

— Кто потерял сознание? — удивляется координатор молодежного протестного движения Давид Санасарян. Он долго выясняет что-то у коллег на армянском. Потом переходит на русский язык. — С ними все нормально. Они дома. Просто тепловой удар.

Впрочем, не до конца ясно, была ли вообще голодовка. Один из участников «живой стены» Гагик Гиносян признается, что голодающих не видел.

— Думаю, что возобновление «живой стены» все же лишнее, — говорит он. — Нам сейчас надо осмыслить и не растерять спонтанное возрождение армянского самосознания, формирующего у народа государственное мышление. Ведь уже ясно, что итог протестных акций — создание новой политической среды из образованной и безработной молодежи, которая начинает диктовать власти условия развития.

Гиносян рассказывает, как вчера был на заседании группы «Нет грабежу!». Его не без ревности и любопытства слушают те, кого раскольники оставили на барри­кадах.

— Ведь что задумали ребята? — объясняет Гиносян. — Они посчитали, что Армения потребляет российский газ по 158 тысяч драмов, то есть по 391 доллару, а покупает по 189 долларов. Скоро будет покупать еще дешевле — по 165 долларов. Вот ребята и спрашивают: «Какое нам дело, по какой цене Газпром продает газ АрмРосГаз-прому, если внутренняя цена у нас почти как в Евросоюзе?» Мне кажется, что «Нет грабежу!» верно смещает акцент гражданского неповиновения в эту сторону.

Гостя баррикад слушают не все. Кто-то все же принялся за абрикосы от полицейских, кто-то прилег на пледы, расстеленные на асфальте. Баррикады стихли.

На самом деле простая арифметика говорит, что Россия продает газ Армении дешевле, чем всем остальным, включая союзника по ЕЗАЭС Белоруссию. И при этом огромную уступку новая политическая сила считает лишь началом. Началом чего?

Русская беспечность

Окна кабинета министра науки и образования Армена Ашотяна выходят на площадь Республики — сердце Еревана. Она многолюдна, по-сибаритски расслаблена и неуловимо похожая на Рим, южную Европу и ереванскую площадь Свободы, где министра как «засланного казачка» освистали. Ему так и не дали слова.

— О чем вы хотели сказать у баррикад?

— О том, что активисты допустили ошибку, отказавшись встретиться с президентом. О том, почему Армения тяготеет к Европе и налаживает контакты с Евразией, и где тот баланс, который позволит ей быть самой собой. О том, что протесты показывают, как армяне пытаются играть гуманитарную роль, несоразмерную нашей географии. И мы не откажемся от этого. Разница только во времени. Демонстранты хотят здесь и сейчас. Мы, правительство, считаем, что такие амбиции требуют терпения.

Ашотян считается одним из взвешенных политиков. Он смог сделать так, что в 2015 году Армения, единственная из стран СНГ, стала секретарем европейского «Болонского процесса». Одновременно у Ашотяна репутация евразийского интегратора. Он не боится говорить о том, о чем в политике открыто говорить не принято:

— Баррикады показывают: россиянам надо избавиться от иллюзии, что армяне всегда будут говорить по-русски. Еще — от знаменитой русской беспечности. На самом деле в Армении все меньше говорят по-русски — нет языковой среды. Как делают западные компании? Они прописывают в контракте условием устройства к ним на работу армянских граждан знание английского языка. В Ереване много российских компаний: МТС, Газпром, Сбербанк, РЖД, наконец, РАО ЕЭС. Вроде просто: российские компании могли бы поступить так же, как западные, — требовать от своих сотрудников знания русского. Но россияне, наивно уверенные в том, что «армяне и так говорят по-русски», не принимают минимальных мер. Почему? Для меня остается загадкой. А баррикады на Баграмяна намекают, что если так будет и дальше, придется объясняться через посредников — на английском.

Чему «Русский репортер» живой свидетель: на баррикадах звучит исключительно армянская речь. На просьбу перевести, что говорит тот или иной демонстрант, откликается каждый участник противостояния, но связно объясниться по-русски может далеко не каждый молодой армянин. По-английски — еще меньше желающих.

— Это момент истины, — полагает директор Института Кавказа в Ереване Александр Искандарян. — Разумеется, кто-то пытается представить новое движение как только гражданское. Кто-то наоборот его радикализирует до антироссийского. При этом все начинают осознавать, что борьба за социальные права осуществляется политическими методами.

Майдан или не майдан?

Однако навешивание на армянские протесты ярлыка «Майдана» неверно, считает эксперт Института Кавказа. В Армении, в отличие от дореволюционной Украины, власть и оппозиция никогда не выстраивались друг против друга на основании отношения к России. Наоборот, среди армянских чиновников есть те, кто скептически относится к евразийской интеграции, а среди оппозиционеров встречаются сторонники укрепления отношений с Москвой.

— И те и другие любят повторять: «Вот бы нам такого, как Путин». Для них оппоненты — не Россия или ЕС, а действующая власть, — говорит Искандарян.

На баррикадах сейчас остались совсем молодые ребята, часто безработные, которые искренне поверили, что дело в тарифах. За ними присматривает оппозиционный «Учредительный фронт», поддерживаемый армянской диаспорой Франции и США. Но силу, похоже, набирают как раз те, кто ушел, — на их стороне и народ, и харизматические участники «живой стены». Те же координаторы «Нет грабежу!» Вагинак Шушанян и Артур Кочарян признаются, что поначалу переживали, оставив соратников на баррикадах, даже подумывали вернуться. Переубедила их случайная встреча с концертмейстером Национальной оперы Кариной Багдасарян, тоже стоявшей в «живой стене» под водометами. Она предупредила:

— Не надо. Они сделали свой выбор. И отвечают только за себя. До вашего выбора и умения отвечать за других им еще расти. Если вернетесь — то вернетесь на их уровень.

«Нет грабежу!» ушли в регионы и влиятельные кабинеты набирать массовое движение.

— Если вокруг нас объединятся 20–30 тысяч человек по всей стране, мы направим усилия движения на сис­темные трансформации в стране и построение правового и социального государства. Сейчас дело касается всех, и в эпицентре — карман каждого гражданина, — говорит Вагинак Шушанян.

Как именно «Нет грабежу!» видит построение правового и социального государства, Вагинак не объясняет. Возможно, он и правда еще сам не знает, в какое политическое русло будет направлена новая энергия, а только понимает, что у его движения хорошие шансы и растущая популярность.

Действительно, они пережили угрозы полиции «всех стереть в порошок в три минуты». Не сбежали из-под мощного напора водометов, а потом после ареста снова вышли на баррикады. Высмеяли призывы «перейти в конституционное поле», а обещанные 2000 драмов «всем бедным» демонстрантам посоветовали вернуть армянским олигархам или «засунуть туда, где их никто не найдет». Да и сам их эффектный уход с баррикад был, конечно, стратегически правильным — сейчас, когда народ частично успокоился, куда разумнее заниматься мирной агитацией, чем сидеть на площади.

Так что не исключено, что к концу года Армения получит еще более мощное протестное движение. Оно, как шепчутся баррикады, станет лакомым куском политического пирога сразу для нескольких претендентов. Первый среди равных — депутат Никол Пашинян, тот самый, что дрался с комиком. У Пашиняна репутация теневого лидера «электрической революции», которому прочат пост президента новой Армении. Отнять у него команду или фрагментировать ее могут все тот же «Учредительный парламент», добивающаяся признания Нагорно-Карабахской республики и считающаяся умеренно прозападной партия «Наследие» и даже правящая республиканская партия, содействующая «Нет грабежу!» в подборе экспертов для аудита электросетей, в том числе международных.

Перетягивание каната между ними напоминает зачатки мягкой «оранжевой революции» 2004–2005 годов на Украине, когда конкуренты еще вместе пили пиво и способны были договариваться.

— Что обнадеживает, — заключает высокопоставленный армянский чиновник, попросивший не называть его имени, — речь пока не идет о государственном перевороте. Но желающих погреть руки на аполитичности гражданского неповиновения, сделав его фишкой, хватает как в Армении, так и — через диаспору — за рубежом.

Кто сидит на дверке

Старший научный сотрудник российского Центра проблем Кавказа и региональной безопасности Николай Силаев тоже заметил неоднократные попытки перевести армянские протесты в выступления против России.

— Но это не удалось. Как мы видим, простые решения властей эту проблему сняли, — замечает Силаев.

Он уверен, что природа протеста, конечно, социальная. Тут все честно, хотя дело далеко не только в тарифах:

— По Армении российский кризис ударил очень сильно: сократились переводы из России, произошла девальвация драма. Поскольку страна зависит от экспорта, снизился уровень жизни. Люди, естественно, недовольны.

В то же время есть и те, кто хотел бы включить в стихийный социально-экономический протест требования, касающиеся внешней политики, говорит Силаев:

— Они влиятельны в медийной сфере, в третьем секторе, но у них очень слабое политическое представительство. Когда в армянском парламенте голосовали за ратификацию договора о ЕАЭС, только два или три человека выступали против. Да, политический класс консолидирован вокруг этого вопроса — и правительство, и большая часть оппозиции выступают за тесные связи с Россией.

Во многом потому, что в экономике Армении довольно сильны монополии, связанные с импортными операциями, в Армении работает сложная коалиция разных бизнес-групп, которые договариваются между собой, считает эксперт:

— Армянское государство не очень автономно, на политический курс сильное влияние оказывают вот такие бизнес-группы. Содержание политического курса страны — результат их договоренности. Армянские гастарбайтеры поработали в России, прислали деньги, семья купила муки. Мука пришла из России. И кто-то сидит на этой дверке, через которую товары приходят в страну.

Или все-таки Майдан?

Тем временем на баррикадах на проспекте Баграмяна манифестантов уже едва ли не меньше, чем полиции и спецтехники. Вечером, когда спала изнуряющая жара, к протестующим вновь идут пожилые люди с нардами. Они раскладывают прямо на асфальте доску и режутся партия за партией. Пришли женщины с детьми-кро­хами на руках, какие-то хиппи и много-много иностранных туристов в шортах и майках. Жизнь снова затеплилась. Кто-то из активистов полез на центральную баррикаду с двумя флагами. Сначала он установил армянский красно-сине-оранжевый. Потом рядом укрепил голубой флаг с золотыми звездами Евросоюза.

— Убирай! — потребовали остальные. — Не нужна нам политика.

Но глубоко за полночь, когда все забыли о флаге, он вновь взмыл над баррикадами. Его установил лидер партии «Национальное самоопределение», бывший советский диссидент Паруйр Айрикян. Со времен Карабаха, когда он призывал с оружием в руках «отстаивать свободу», о нем подзабыли. Теперь он напомнил о себе призывом к демонстрантам подать против президента иск в Европейский суд по правам человека.

— Провокатор! — возмущаются активисты.

Айрикян и не думает отступать. Он требует слова.

Координатор акции Давид Санасарян в громкоговоритель аргументирует отказ: «Я еще вчера ознакомился с тезисами выступления и объяснил Айрикяну, что геополитике и антироссийским высказываниям у нас не место». Теперь Санасаряна поддерживают едва ли не все.

— Уходи! — кричат Айрикяну. И свистят так, что просыпается пол-улицы.

Но уже следующим вечером на баррикадах случается разворот на 360 градусов. Его, прерывая танцы и песни, делает все тот же Санасарян, который накануне выступал против геополитики.

— Акция вступает в решающую стадию, — переходит на крик Санасарян. — Если президентом не будут выполнены наши три условия: отменено решение о росте энерготарифов, наказаны отдававшие приказ о разгоне акции 23 июня и не будут пересмотрены тарифы в сторону понижения, то каждый вечер ровно в 21.00 мы будем двигать наши баррикады на шаг вперед. Акция «Шаг в день» начинается!

Ультиматум гулом одобрения приветствуют активисты. Улица разделилась. Кто-то хлопает в ладоши, кто-то оторвался от игры в нарды, кто-то стих.

Первая осмысленная реакция дает о себе знать следующим вечером. Жители домов, прилегающих к проспекту Баграмяна, прямо на баррикадах начали сбор подписей за отмену сидячей забастовки.

— Сколько можно жить как на минном поле? — возмущается Сусанна Карапетян, жительница дома 4 по проспекту Баграмяна. — Эти демонстранты меняют требования каждый день. Днем всех путают заявлениями, ночью шумят, а потом до пяти утра играют в футбол, катаются на велосипедах и, извините, по углам деревья мочой удобряют.

За сутки инициативу местных жителей поддержали около двух тысяч человек. И опять мозаика идей «Майдана» атакует психологию антимайдана: женщины из предместий Еревана привезли на баррикады горячие пирожки. Их выпечку на месяц вперед обещает оплатить неназванный бизнесмен.