В постсоветский период на нас обрушился целый поток всевозможных интерпретаций нашего прошлого. Целый ряд авторов, покинув историческую канву, оказались во власти разыгравшегося воображения.
Потребность в последовательном, но осмотрительном продвижении вперед сегодня актуальна как никогда. Ощущение, что немало страниц нашего прошлого сшито, что называется, белыми нитками, знакомо многим, кто решил не то чтобы углубляться, а просто бегло с ним ознакомиться. В этой ситуации требуется аккуратно распороть наложенные швы, а не кромсать историческое полотно в угоду воображению.
Чем больше вчитываешься в проведенные исследования, всматриваешься в давно минувшие события, тем лучше понимаешь, что весомая часть российской истории изложена исключительно с украинско-польских позиций. До сих пор этот очевидный факт совершенно не осознан, как и то, зачем и когда старательно это делалось.
Изготовление официальной версии отечественного прошлого шло во второй половине ХVII столетия вкупе с навязанной церковной реформой. Цель этого абсолютно ясна: освятить первенство выходцев из Речи Посполитой, ставших главной опорой формирующейся династии Романовых.
Различные немцы и прочие, обильно хлынувшие в российские элиты со времен Петра I, лишь подновляли конструкции, возведенные не ими. Все вместе они относились к России с колониальным пренебрежением, пользуясь ей как некой дойной коровой. Конечно, так же было и в Индии, где население находилось в фактическом рабстве у англичан, и в Южной Америке, где индейские народности горбатились на испанцев, и у африканских племен, угнетаемых французами и португальцами.
Но, согласимся, нигде колонизаторам не приходило в голову замаскироваться под своих. Лондон, Париж и Мадрид не объявлялись колыбелью для тех народов и территорий, которые подверглись захвату. У нас же именно это и произошло: во второй половине ХVII века униатскую Киевщину провозгласили матерью необъятной страны, источником ее государственности и духовности.
Легитимация романовского режима, заполучившего московский трон, черпалась в «святых» началах далекой Киевской Руси, что девальвировало значимость коренных великоросских земель, пораженных «татарской коррозией». Неслучайно последний Земский собор в истории Московии состоялся осенью 1653 года: именно на нем принято решение о воссоединении с «позабытой родиной». Таким образом, центр тяжести государственности кардинальным образом смещался.
Если называть вещи своими именами, то Россия подверглась идеологической диверсии, аналогов которой, пожалуй, не знает мировая история. Здесь сумели провернуть то, о чем даже и не мечтали западноевропейцы. Те никогда не забывали: они непрошеные гости в странах, оккупированных силой и кровью, и что рано или поздно, но придется покидать облюбованные земли. А вот у киевских пришельцев подобных проблем не возникало: куда это убираться самым что ни на есть «коренным», олицетворявшим исторический путь страны?!
Поднять на них руку значило покуситься на устои всего и вся. На такое, как нам внушили, способны только инородцы или маргиналы, коим безразлична держава. Под гипнозом созданной в ХVII веке никонианской власти, вылупившейся из «святой» Украины, мы все живем уже не одно столетие. Украинизированный образ России по сей день довлеет над нами.
Задача ближайшего будущего — вытащить украинско-польские швы, коими прошита наша история с Киевской Руси и до Брежнева. Речь не о стечении обстоятельств, не о каких-то недоразумениях, а об украденном прошлом. Вернуть его себе — значит вырваться за рамки санкционированных интерпретаций, коими прикрыто все, что невыгодно официозу со времен Романовых и по сей день.
Забвению предано массовое брожение 1670-х — начала 1680-х, начавшееся после Большого церковного собора 1666-1667 годов, предавшего анафеме русское православие. Хозяйничанье малороссийских иерархов в РПЦ инициировало волнения, масштабы которых позволяют говорить о развертывании самой настоящей гражданской войны.
Нас убеждают: ничего подобного тогда быть не могло, поскольку причин для этого не существовало. Навязанную сверху церковную реформу в качестве причины рассматривать не нужно. О религиозном расколе вообще старались упоминать как можно реже. Сопротивление «благим» преобразованиям считалось уделом мизерного числа маргиналов.
На самом деле потрясения 1670-х охватили большую часть страны, завершившись столичным стрелецким бунтом 1682 года. И восстание Степана Разина явилось лишь прелюдией к конфликту на уже огромной территории — в Поволжье, Урале, Сибири. Поводом (и это особенно интересно) послужила первая Русско-турецкая война 1676–1681 годов. Османская империя, понимая, что дружественные отношения с Россией стали достоянием прошлого, направила войска в Малороссию, взяв крепость Чигирин.
Известие об этом буквально всколыхнуло население от Волги до Красноярска: калмыков, татар, башкир, киргизов, ногайцев, вотяков, коряков, чувашей, мордву и др. Причем беспорядки распространились не только среди мусульман, что казалось бы естественным, но и среди православных, буддистов, язычников. В случае смычки восставших с действиями турецкой армии на юге власть Романовых повисала бы на волоске.
Избежать краха им удалось с помощью дипломатии, различных уступок и посулов, в результате чего турки развернулись на Запад. Вскоре — в начале 1680-х — Османская армия в течение полутора лет штурмовала Вену, повергнув в ужас всю Европу. Романовы и пестуемая ими церковь уцелели. В России закрепились выходцы с украинско-польским нутром, коих затем Петр I разбавил различными европейцами: все они образовали правящую прослойку.
Многочисленное население ответило массовым бегством от никонианской действительности. Пытаясь приостановить отток, по границам «учинялись крепкие заставы», снаряжались карательные операции против мирных людей. Получалось, что российские власти охраняли страну не столько от внешних врагов, сколько от собственного населения.
Чужеродность нашей элиты упорно продолжает восприниматься как коренная, истинно русская. В это кривое зеркало с упоением смотрелась дореволюционная наука, а за ней — правда, без удовольствия — и советская. В его отражении украинско-польско-прибалтийский элемент представал таким же пострадавшим от «русского гнета», как и все другие народности!
Патологическая увлеченность экономизмом, классовой борьбой как дань марксистской догме не позволила осознать главного: великоросские земли — это драгоценная сердцевина романовской колониальной империи (как, например, Индия не одно столетие была жемчужиной заморских владений Англии).
Советским ученым не удалось демонтировать малороссийскую государственно-идеологическую платформу и по-новому переосмыслить собственный путь. А потому все вернулось на круги своя, пусть и в совершенно ином контексте. Украинизация партийно-советской верхушки при Леониде Брежневе зримо напомнила, казалось бы, сгинувший чужеродный дух. Да и возрождение РПЦ, предпринятое после войны, тоже более чем показательно.
На начало 1947 года из имевшихся 13 тысяч приходов почти 9 располагались на Украине, по 500 — в Белоруссии и Молдавии. На всю же огромную территорию России оставалось менее 3 тысяч храмов: причем около половины концентрировались в Южном и Черноземном регионах, с традиционно сильным украинским влиянием. Соответствует ли название Русской православной церкви тому, что она являет собой в действительности? Вопрос, как видим, далеко не праздный.
Нельзя пройти и мимо такого щекотливого факта: значительная часть приходов на Украине возникла во время оккупации этих территорий гитлеровцами. Немцы открыли около 7 тысяч церквей, пытаясь заручиться поддержкой местного населения. При реанимации этого религиозного института Сталин распорядился их сохранить.
Когда же решалось, где размещаться патриархии, то он, к ужасу предстоятелей РПЦ (они присмотрели Новодевичий монастырь), «любезно» предложил им особняк в Москве в Чистом переулке, где до войны располагалась… резиденция немецкого посла Шуленбурга! Правда, этим малоприятным намеком тогда предпочли ограничиться.
И сегодня мы видим, как те же силы, оправившись от советского удара, разъев СССР изнутри, жаждут возобновить свое господство. Они предстают в том же «патриотическом» облике, поэтизируя «коренные», т.е. монархическо-православные, схемы, обкатанные при Романовых.
Этому нельзя положить конец, пока отечественная история не избавится от густой украинизированной окраски.
Мысли об этом стимулирует и современное российско-украинское обострение, которое сейчас выставляют делом рук некой группы в Киеве. На самом деле перед нами очередная фаза конфликта, пронизывающего не одну сотню лет. Собственно, официальная история, которую нам презентуют, — это умело заретушированное противостояние многонациональной Московии, России элитным модификациям «колыбели». Можно долго спорить о названии, дискутировать, как правильнее именовать ее: Украина, Малороссия, часть Речи Посполитой…
Суть не в вывеске, а в другом: нужно наконец-то разглядеть и сбросить с себя этот могильный камень, который так старательно выдают за спасительный амулет.
Необходимо вырвать наше прошлое из вертких рук — только так можно обрести собственное будущее.
0
31.56
