ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июль 16, 2021

Прославившие его босховские зарисовки абсурдной жути прозябания советского человека многими были поняты сначала на уровне анекдота - разве можно всерьёз воспринимать все эти "люляки", "бутылки водки", "кафель наклею на стены сортира"? Лишь со временем пришло понимание, что "Петя - отец родной", как кричали ему на концертах малолетние панки, оказался настоящим художником, понявшим и транслировавшим в своём творчестве действительность куда точнее и тоньше, чем окружавшие его толпами "прорабы перестройки". Уже в 1990-е, став, по сути, сольным артистом, он продолжил свои изыскания - и вдруг явно понял, что абсурд жизни не только пугающ, но и прекрасен. Это, видимо, и был "дамасский момент" Мамонова, Савл обратился в Павла - бывший пьяница и нечестивец, циник с тонкой душой уверовал. И уверовал всерьёз, без оговорок, "буддизма" или "коловратов", как то было со многими его коллегами по рок-н-роллу.

Этому нравственному выбору предшествовали рок-н-ролльные годы - сперва в андеграунде, потом и на международной сцене (напомним, что со "Звуками My" работал сам Брайан Ино, один из величайших продюсеров в истории рок-музыки). "Демон алкоголь" и прочие спутники богемного уклада, разумеется, сопутствовали, - но, возможно, именно избранная Мамоновым маска "юродивого", "серого голубя" и помогла ему сохранить своё чистое внутреннее "я". "Есть такой христианский подвиг - юродство. И тут что-то от него. Я вот, допустим, в своё время принял удар на себя. Не стал кричать: мы ждём перемен! А сказал: я урод. Хочешь с таким жить - будь таким. Хочешь скорее от этого убежать - не будь таким никогда. Я сижу, как старый подвижник, по уши в болоте и кричу: ребята, не ходите туда! Вот что я пытался всю жизнь делать. А сейчас могу уже, кажется, сказать что-то более путное. Короче, раньше мы разрушали, а сейчас время созидать", - рассказывал он годы спустя "Известиям".

"Я самый плохой, я хуже тебя,/ Я самый ненужный, я гадость, я дрянь,/ Зато я умею летать!" -выкрикивал он душу в "Сером голубе", песне, которую можно было бы назвать "программной" -не будь подобные пафосные определения органически чужды самой натуре Мамонова. Именно такими серыми голубями, неприметными птицами высокого полёта, были и многие его киногерои -саксофонист Лёха Селиверстов из "Такси-блюза", отец Анатолий из "Острова". Но подвластны ему были и иные ипостаси. Его Иван Грозный в "Царе" стал, пожалуй, едва ли не самым сильным воплощением на экране жестокого и набожного государя со времён Эйзенштейна. Мамонов не "переиграл" Черкасова, но встал вровень с великим актёром. Впрочем, ко времени съёмок "Царя" Мамонова-актёра знала уже вся Россия - и, возможно, для многих он был более известен именно по экрану или театральной сцене, нежели по своему рок-прошлому.

От этого прошлого он долго и сознательно уходил, найдя иные способы самовыражения. Уехав в 1995 году жить в деревню, он открыл для себя иную - настоящую, как оказалось, - веру. "Стал думать, для чего вообще жить, для чего мне эти отпущенные семьдесят или сколько там лет жизни. А прапрадед мой был протоиереем собора Василия Блаженного. Дай, думаю, куплю молитвослов-чик, посмотрю, о чём они там молятся", - рассказывал он журналисту Сергею Гурьеву. Так уж вышло, что даже отпущенный ему срок он угадал точно...

Его долго и незаслуженно обходили с государственными наградами - тем более странно, что многим его коллегам по рок-сцене, давно перешедшим в разряд "архивных дедушек" или, пуще того, записных оппозиционеров, не отказывали в званиях и орденах. Всё же получил свой орден и Мамонов - истинный патриот России, большой художник, глубокий философ искусства. В начале июля был подписан указ о награждении его орденом Дружбы; в каком-то смысле это была последняя дань страны, которую он по-настоящему, без оговорок любил всю жизнь, своему великому артисту, трагику и комедианту, поэту и романтику.

"Время печали ещё не пришло" - назывался фильм Сергея Сельянова, в котором Мамонов сыграл одну из тех ролей, что становятся по-своему пророческими. Таинственный "изыскатель" Мефодий, указывающий наивным селянам на знаки и знамения, обращается в финале могучим дубом. Сегодня время печали пришло. Пётр Николаевич Мамонов покинул нас. Теперь его место - всецело в истории русской культуры. Навсегда.

ПАВЕЛ ЛУНГИН, режиссёр

Невероятный масштаб личности, непонятный, великий в своих падениях и великий в своих взлётах, до конца непонятый, который всё время искал правду, желал дойти до конца и в саморазрушении, и в поиске чистоты. Таких людей больше я не видел, их и нет больше. Чувствую себя абсолютно осиротевшим.

ЕВГЕНИЙ ВОДОЛАЗКИН, писатель

Этот удивительный, ни на кого не похожий человек воплощал русское юродство в самом глубинном смысле. Конечно, он был эксцентричен, но не всякая эксцентрика духовна. Эксцентрика Мамонова была именно такой - это был современный юродивый, чей смех имел целительную силу. Потому что это был смех того, кто днём смеётся над миром, а ночью его оплакивает. Петра Мамонова будет очень не хватать, я не представляю, кто займёт его важный пост всеросийского юродивого - а такие люди нужны, они делают мир добрее и выше.