17 мая 1985 года все советские центральные газеты опубликовали указ «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения», резко изменивший жизнь в СССР. Позже, вспоминая о той неравной битве, Иван Лаптев, один из руководителей спешно созданного тогда Всесоюзного общества борьбы за трезвость, напишет: «Пить на Руси меньше не стали, а зеленый змий, отлежавшись в подвалах и погребах, так и остался лучшим другом советского человека». Впрочем, и в годы «полусухого закона» разлука со змием была весьма условной...
«Я же не пью! — «А я пью? Что тут пить?» — крылатые фразы из фильма «Кавказская пленница» (фото вверху статьи), ставшего хитом 1967 года, к началу 1980-х обрели вторую жизнь. Времена брежневского застоя неслучайно прозвали «эпохой застолья». К концу правления дорогого Леонида Ильича страна побила все свои исторические рекорды потребления спиртного на душу населения: больше в России не пили ни при царе, ни при Сталине. В записке, которую Юрий Андропов в мае 1982 года подал в политбюро, было сказано: при среднемировом потреблении алкоголя 5,5 литра на человека в СССР этот показатель — почти 15,2!
Глава КГБ считал, что надо усилить борьбу с пьянством. Но Брежнев решил не дразнить гусей: народ и без того взбудоражен затянувшимся оказанием интернациональной помощи Афганистану, откуда идет на Родину «груз 200», в магазинах перебои с продуктами, зачем людей лишний раз волновать? И так уже, чтоб хоть как-то поддержать бюджет, пострадавший от санкций, пришлось в 1981 году в очередной раз поднять цены на водку — с привычных 3,62 до 5,3 рубля. Народ ответил частушкой: «Если водка станет восемь, / все равно мы пить не бросим. / Передайте Ильичу, / - нам и десять по плечу! / Если ж водка будет больше, / то мы сделаем, как в Польше». «Как в Польше» Ильич не хотел. И он, и его соратники помнили: в августе 1980 года рабочие судоверфи в Гданьске, недовольные товарным дефицитом, очередями и постоянным ростом цен, захватили свое предприятие, потом забастовали другие, и скоро волнения охватили всю страну...
В общем, борьбу с пьянством в СССР в очередной раз отложили. Интересно, что и Андропов, ставший генсеком в ноябре 1982 года, ограничился лишь показательным ужесточением дисциплины: это при нем проводили облавы в кинотеатрах и на улицах в поисках прогульщиков и тунеядцев. А винные магазины работали, как и прежде, и ассортимент в них был почти «брежневский».
Например, портвейны (не путать с настоящими, которые выдерживают в бочках с добавлением коньячного спирта). Дешевые советские получали, смешав виноградный сок, картофельный или зерновой спирт и тростниковый сахар. Легендарный «777» (он же «Три топора») стоимостью 3,4 рубля особенно уважали совслужащие. А вот у работяг, студентов, интеллигенции бешеной популярностью пользовался «Агдам»: при цене 2,02 (позже — 2,6 рубля) и крепости 19 градусов конкурентов он сбивал на подлете. В СССР его (а еще «Кавказ» и «Приморский») выпускали по 200 млн декалитров в год — больше, чем сухих, марочных и шампанских вин, вместе взятых. Именно портвейны чаще всего распивали «на троих».
Был свой покупатель и у крепленых вин (яркий представитель — «Солнцедар» за 1,25 рубля), и у сухого «Алжирского», которое, согласно народной молве, нам везли в тех же цистернах, в которых мы поставляли нефть, — даже не споласкивая. Эти напитки за убойную (иногда в прямом смысле!) силу ласково прозвали «клопомором» и «чернилами».
Да, чуть не забыли про вермут. Знатоки особенно ценили «Букет Молдавии» (3,1 рубля), особенно тот, что выпущен до начала 1970-х: тогда завод в Дубоссарах использовал импортные итальянские травы. И венгерский «Кечкемет», который мадьяры слали опять же в обмен на нефть и металл. От них же шли и вина: «Токайское» и «Бычья кровь», соседствовавшие на полках с болгарскими «Гамза», «Монастырская изба», «Медвежья кровь», «Кадарка», «Тамянка», все — в районе 2,7 рубля.
Для особых случаев предназначались бренди из Болгарии «Слънчев Бряг» (8,1) и «Плиска» (7,7 рубля), хотя их брали больше ради заморских бутылок. А обычно предпочитали отечественный коньяк «три звездочки»: либо за 4,1 руб-ля, либо — армянского завода «Арарат» — по 10,12. Марочные «КС Двин» (40) и «КС Юбилейный» (36,3 рубля) доставали, как правило, в подарок, для себя это считалось баловством. Ведь средняя зарплата в начале 1980-х была 140-150 рублей, инженер получал 110-130, врач — 150, медсестра — 80-120, рабочие — 200-300 руб-лей. Какой тут «Двин»!
Все это относительное изобилие резко закончилось летом 1985 года с началом антиалкогольной кампании. Ее девизом стало не «Пьянству — бой», как было в 1958-м и 1972-м (на битву с зеленым змием партия выходила не в первый раз), а категоричное утверждение «Трезвость — норма жизни». До Горбачева на борьбу за абсолютную трезвость решился только Николай II. Чем это закончилось, мы помним из учебника истории. Похожими были и меры. Первым делом закрыли две трети винных магазинов, а те, что остались, торговали с 14 до 19 часов, и на руки отпускали только по две бутылки (процесс такой «продажи» запечатлен на фото внизу).
Конечно же, повысили цены на водку: теперь самая дешевая стоила уже 9,1 рубля. Ну и ужесточили наказание за пьянство: штраф 100 рублей или 15 суток «административки». А если «позволил себе» прямо на рабочем месте, грозили уволить. И ведь увольняли.
И это было только начало. В материалах политбюро, закрытых для публикации, были обозначены и следующие шаги: реализация винно-водочных изделий должна была снижаться на 20% в течение пяти лет, а конечная цель — сухой закон (пока был «полусухой»).
Как проходил на практике этот социальный эксперимент, вспоминает в своих дневниках писатель Юрий Нагибин: «6 октября 1985 года. Еще один гиньоль (с французского «марионетка»; у Ю.Н., очевидно, в значении «петрушка». — «Труд»): трезвость — норма нашей жизни. Тут уже пошел Щедрин. Вовсю пропагандируются: стадион вместо водки, марафонские забеги вместо застолий, свадьбы под ситро, а у водочных магазинов чудовищные очереди, ближе к концу дня — столпотворение, давки до драки. В парфюмерных магазинах исчезли зубные порошки, паста, тройной одеколон; говорят, что научились оттягивать спирт из гуталина. Продажа сахара возросла в сто раз — гонят все. Найдены и другие заменители алкоголя: Много случаев отравления, усилилась наркомания: Алкоголь тщательно вытравляют из литературы, кино, театра, изобразительного искусства (упаси боже, чтобы в натюрморте оказалась бутылка!), пьют же ничуть не меньше».
Теперь о том, что именно пили, ведь, как выяснилось, без алкоголя жить в стране победившего социализма могли далеко не все.
Те, кому не повезло в бесконечных очередях и не было денег, чтоб купить выпивку втридорога (например, у таксистов), шли в парфюмерный отдел или в аптеку (на снимке слева — самые популярные из нетрадиционных «напитков к столу» времен горбачевского «полусухого закона»). Надо сказать, что лосьоны и одеколоны пили и раньше, — за «Тройным», например, даже закрепилось неофициальное название «коньяк три косточки» (из-за рисунка на этикетке). Но если до этого их употребляли в основном маргиналы, солдаты-срочники и уголовники, то теперь контингент расширился.
Особенно в чести был лосьон «Огуречный» — как шутили, водка и закуска в одном флаконе. Новички пили его, слегка разбавив: все-таки 68% спирта! А люди опытные наливали в чашку и опускали туда раскаленное лезвие ножа: считалось, что это избавляет лосьон от вредных примесей. Случалось, его даже ставили на стол на безалкогольных свадьбах, поскольку выставлять бутылки со спиртным возбранялось — притом что на свадьбу и поминки вполне официально разрешали купить два ящика водки.
Позже алкоголь сообразили наливать в расписные чайники. Опыт быстро переняли в кафе и ресторанах. И нередко, приняв заказ, официант интересовался: «Вам какой чай принести, уважаемый, белый или зеленый?» — «Белый, — отвечал тот. — Зеленый я и дома с женой выпить могу». С 1986 года одеколоны, а за ними и настойки в аптеках (кроме боярышника, в аптечной «карте вин» были еще календула и эвкалипт) стали отпускать по два пузырька в руки — и только с 14 до 19 часов. Признали!
Про опасные для жизни суррогаты — типа «Бориса Федоровича» (клея БФ), «табуретовки» (сивухи из столярного клея), денатурата и дихлофоса, «тормозухи» (тормозной жидкости) и прочем — говорить не хочется, удивительно, как вообще выживали те, кто это пробовал. Впрочем, выживали не все.
А вот самогон — особая песня. Во многих квартирах, домах, сараях и банях стояли бутыли с брагой и натянутыми сверху перчатками (на фото вверху справа). По мере брожения перчатки наполнялись газом, пальцы расправлялись: это называлось «привет Горбачеву!». Гнали из свеклы, зерна, картофеля, винограда, из соков, которые выпускали бывшие винзаводы. Первач очищали от сивушных масел, сдабривали травами, настаивали на том-сем, получая «березовку», «медок», «спотыкач», «сбитень». Позже, уже после развала СССР, Горбачев признал, что антиалкогольная кампания 1985 года была ошибкой, спровоцировавшей рост самогоноварения за три года «полусухого закона» в 4 раза. Да что теперь об этом!
Но зато в главном лозунге той антиалкогольной кампании (он на плакате на снимке вверху слева) ее организаторы не ошиблись. Так оно и получилось!
0
17.60
